Отчет, тем не менее, надо сдавать, и Римма Николаевна, обладавшая норовом более высоким, чем о нем говорится в поговорке о мужике и быке, пошла к главному бухгалтеру. Тот вызвал Оксану.
-Я тебя лично прошу: сходи в областную контору. Сделай то, что требуется заводу, - устало сказал он, напирая на слово «лично». Главному бухгалтеру, седовласому, уважаемому на заводе человеку, Оксана не могла отказать, но после встречи с ним слегка обиделась на Римму Николаевну за излишний напор.
Свой рабочий поселок, пригород большого города, она покидала редко и неохотно, кроме, разве что, поездок в театры и на концерты, да на увеселительные прогулки с сыном: качели, карусели, обзорное колесо, прогулки по старой части древнего города. Командировки были для нее настоящей пыткой: она боялась сделать что-то не так. И этот страх, вот подлый, «помогал» ей попадать в истории, мелкие, но болезненные для ее самолюбия. Она выдумывала себе страхи, и они реализовывались. Жизнь еще не научила ее искусству демонстрации показной женской беспомощности, когда с обиженно надутыми губками можно так попросить о любой услуге самого начальственного мужчину, чтобы тот виновато бросался выполнять невыполнимое. Лихорадочно вспоминая, например, перед командировкой, как открывается и опускается лавка в поезде (чтобы не попасть впросак), она отвлекалась и обязательно забывала что-нибудь важное и необходимое. Преодолев какой-нибудь надуманный страх, она радовалась так безоглядно и раскрепощено, что вновь ослабляла контроль над текущей ситуацией, грозившей новыми неприятностями. Она еще не усвоила истину, что подглядывать в узкую щелочку приоткрытой двери будущего не следует. Ветер времени резко распахивал ее и набивал шишки на лбу.
С детства Оксана была домашним, послушным ребенком. Вот простой ответ на, казалось бы, сложный вопрос о ее робости. Второй ребенок в семье, она была любимицей отца, сурового капитана-артиллериста, успешно штурмовавшего в годы войны фашистский Берлин. Он обожал ее и баловал, как только может баловать девочку строгий отец, не нашедший женского тепла у жены.
Его, статного, смуглого и высокого красавца из южных степей Украины очаровала на фронте волоокая сестричка из медсанбата. Так влюбила, что он напрочь забыл и свою прежнюю жену, и дочь.
Крепкий и поначалу счастливый брак оказался со временем для капитана беспредельно тягостным и мучительным, как фронтовая ночь перед атакой или как постоянная боль у раненого в живот бойца. Жена оказалась строптивой модницей, неустанно требующей денег на нескончаемые наряды и словесные подтверждения своей красоты и неповторимости. «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» Не получая в полной, ею лишь обозначенной мере, того и другого (как можно иметь много денег в советской школе учителю истории?), она после нескольких лет совместной жизни нашла оригинальный метод воздействия на скромного мужа. Медсестра (она так ею и осталась) превозносила свои мелкие болячки до уровня грозных, смертельных заболеваний. Они, по ее мнению, должны были возродить интерес к ее скромной персоне.