Но именно это не нравилось Краеву. Что-то мешало, удерживало от восхищения темпераментом партнерши, что-то удерживало его от слов признания и любви. Его сердце будто непрерывно спрашивало и не получало ответа: почему кто-то решил его вопрос без спроса и совета. Наверное, в нем крепко сидел неистребимый долгими тысячелетиями мужской атавизм, по которому питекантроп выбирает самку, а не она его. Спору нет, невеста завидная: собственный дом, и нигде не будь на Соловках, а под горой Машук, в Пятигорске, с собственным виноградником и винной фабрикой, пусть доморощенной, но приносящей неплохой доход. И настоящий нарзан каждый день. Чем не Рио-де-Жанейро, где только ходят в белых штанах, а здесь круглый год пьют бесплатную минеральную воду.
Нина по-хозяйски расцеловала их перед посадкой в вагон электрички, перекрестила и сказала:
-Жду в следующую субботу.
-Постараемся, - уклончиво ответил Краев.
Он уже наверняка знал, что ни в следующую субботу, ни в одну из других суббот, их не будет в Пятигорске. И потому на прощание сказал, высунувшись из открытого окна, загадочную на первый взгляд фразу, но столь характерную для всякого православного человека:
-Прости ради Бога, если что-то не так. – И увидел немо вопросительный, враз погрустневший взгляд рыжих глаз, быстро растворяющийся с расстоянием, пролегающим между ними.
В этот же день, прямо со станции, они пошли на «блошиный» рынок покупать для Оксаны босоножки. Юг СССР в ту пору продвинулся в базарной торговле несравненно дальше, чем средняя, нечерноземная полоса. Хотя, наверное, так было всегда, но в глаза это различие не бросалось так, как при развитой перестройке. Теневые цеховики перестали бояться ОБХСС, и их посредники в открытую выползли с подпольной продукцией на яркий, южный свет, до которого не доходили мрачные тучи с севера. Женские босоножки на платформе из искусственной пробки шли нарасхват: недорого, броско, практично. Совковая продукция: по-другому трудно сказать.
Не нужна машина времени, чтобы воочию ощутить Вавилонское столпотворение. Вавилон, Скифия, Алания – все, что угодно приходило на ум при виде разных народностей и рас на этом рынке, но только не Россия. Все, однако, говорили на русском, проклятом, имперском языке, успешно объединяющем продавцов и покупателей. Всегда есть два дурака, один из которых продает, а другой – покупает. Так, что сбыт неизбежен, как мрачное предсказание.
«Будет замечательный и серьезный повод, чтобы зайти к Оксане», - бормотал Краев, крутясь среди обувных брезентовых палаток.