Светлов не считал себя трусом, да и сослуживцы знали, как он выбегал под пули из укрытия, чтобы не дать уйти преступнику, но переживания первых дней войны, словно катком, стремились раздавить его, сравнять с землей, чтобы изошел он тонким, неосязаемым прахом, дорожной пылью. Подобную тяжесть испытывали, наверное, все, кто встретил первые дни войны на западных границах. И совсем не удивительно, что эта нестерпимая боль сомнений, страданий, прозрений у оставшихся в живых после страшных дней разгрома переросла в неистребимую веру Победы значительно раньше, чем у других, знавших об этих днях понаслышке...
Эвакуируемых людей спасло то, что лежали они под полотном железной дороги с другой стороны состава.
Вечером, перед сном, Тамара сжала руками лицо мужа и спросила с тревогой за детей, за него, за себя:
-Когда это кончится? Сил моих нет.
Светлов нежно взял её руки, решительно опустил вниз и, столкнувшись с ней носами, глянул в глубину карих, молодых и прекрасных глаз.
-Томка, Томка. Милая моя. Это лишь начало. Сил потребуется так много и так надолго, как мы еще не представляем и не можем себе представить.
Она горько заплакала, бездумно и безропотно принимая жестокую правоту его слов, от которой сердце сжалось заочной скорбью о будущих потерях, может быть, и самого Светлова, и её самой, и уж совсем нестерпимых – их детей.
-Светлов. – Она иногда называла его по фамилии. – Светлов, я так боюсь за тебя, - она всхлипнула от жалости, истерично притянув его за отвороты расстегнутой гимнастерки.
-Ты же знаешь, я человек военный, и моя жизнь не принадлежит мне, - взяв её за талию, сказал он. - «Дан приказ – ему на запад, ей – в другую сторону», – попробовал он пошутить, вспомнив слова известной песни.
-Да, да, приказ, - как бы пробуждаясь от сна, прошептала Тамара. – Приказ, - выкрикнула она истерично, с силой ударив руками в грудь Светлова, и затихла.
Дети, обнявшись и тихо посапывая, спали. Инка набиралась сил, чтобы командовать Толиком, точно копируя мать, и следить за ним живыми воробьиными глазками, не отпуская от себя ни на шаг. Ни она, ни, тем более, Толик не понимали, что значит смерть, но Инка готова была защищать братика так, как закрывала их своим телом Тамара.
Они, молча, любовались детьми.
-Как хорошо, что мы в такой страшный час вместе. Все вместе, - вздохнула с благодарностью Тамара и обняла мужа обеими руками за голову.
Для него этот жест служил особым знаком. Сонно и умиротворенно стучали на стыках колеса. За окнами таилась сумрачно-легкая тьма июньской ночи, а в ней темными пятнами пролетали леса, деревни, отдельные деревья, вышедшие поближе к шумной дороге. Светлов обнял жену покрепче и впился в полные, соленые от плача губы её со значением, известным только им двоим.
Комментарии