Страница 18 из 47
Нет худа без добра. Отдышавшись, вылизав кровь с лапок, она огляделась. На фронтоне мансарды недостроенного дома, к которому её бросила судьба, зияла дырка под висевшей на одном гвозде дощечкой. В неё-то и залезла серая киска. Здесь стоял роскошный, хотя и проваленный диван, покрытый старым шерстяным пледом. Серка вспрыгнула на плед и стала топтаться на нём, выгнув спину. Она будто бы взрыхляла, умягчала свое будущее ложе. Вздохнув по-человечьи глубоко-глубоко, Серка забилась в уголок между спинкой и боковиной дивана. Свернувшись в тугое кольцо, она закрыла пепельно-серой лохматой лапой глаза и нос. Согретая собственным дыханием Серка впервые за долгие дни знатно выспалась в тишине и покое. Снились ей жирные мышки, и, казалось, что она даже слышит их сладкий писк, который, в конце концов, и разбудил её.
Открыв глаза, Серка прислушалась: «Неужели это правда?» Засосало в животе – ведь она не ела несколько дней. С предельной осторожностью Серка сползла с дивана и спустилась по лестнице на первый этаж. Там (вот удача) полупустой мешок с овсом, вокруг которого суетились жирные полевки.
Серка за первый день поймала их с десяток, так они были глупы, и по привычке лезли к овсу, как ночные бабочки на пламя свечи. Но потом и у них сработала какая-то система оповещения, наложившая «табу» на овёс из мешка. А, может, она передушила их всех в этом домике?
Вновь наступивший голод заставил Серку обдумать сложившуюся ситуацию. Она уходила из домика на день или два, чтобы мыши успокоились и опять возобновили грабеж овса. Покидала она домик и по причине отвратительности запаха мышиного помета. От него у Серки кружилась голова, а шерсть так пропитывалась гнусным запахом, что она долго валялась, кувыркалась в пушистом снегу, наводя на серую свою шубку блеск и лоск.
Никакие предосторожности ей не помогли. Мыши, в самом деле, покинули домик. Опять голод, слабость от отсутствия мяса до дурноты крутила кишки. Покидать же свой приют Серка не собиралась: будь, что будет. Целыми днями лежала, сжавшись, в тесном уголке. Дремала в голодном забытьи.
Однажды глухой ночью разыгралась сильная метель. Ветер за стенами мансарды выл, стенал, хлопал плохо прибитой дощечкой, забивал дырку сухим снегом. Шуршание снега по шиферу, завывание ветра, стук веток по крыше. Всему этому светопреставлению, казалось, не будет конца. Но, чу!