Страница 34 из 47
Петр Васильевич закрыл за Фёдоровичем дверь и вернулся к месту загадочного побоища. Надел рукавицы, выкопал яму под вишней. Нежно брал изувеченные, закоченелые тельца котят и с удивлением вопрошал: «Как же вам было страшно! Почему же вы не влезли на деревья? Как вы поддались? Ведь кошка на дереве, собака – на земле». И не находил ответа.
Вопрос ворочался на сердце, словно тяжелый камень в неловких и слабых руках. И не вытолкнуть его разом, как спортивное ядро в молодости, посильнее, да подальше.
Кто-то же учил собак, натаскивал на живую дичь, а теперь устроил им экзамен на профессиональную пригодность? Наверное, хозяин или хозяева этих собак похвалил их за хорошо выполненную работу. В самом деле, чисто сработано. Следов почти нет, версии смутные, бездоказательные. Да, и кому и что он, Петр Васильевич, собрался доказывать? И каждый такой случай, ужасный и непонятный, выходящий за пределы человеческой логики и психики, ложится тем самым камнем на сердце, что не сдвигается ни на йоту за всю жизнь.
Нашёл о ком стенать, о котятах. Тогда как люди, например, в Донбассе гибнут десятками каждый день от обстрелов невинных жилых кварталов. Для Петра Васильевича вопрос этот не представлялся сложным и не разрешимым: тому, кто не содрогнётся от вида растерзанных котят, не плакать и по убитым людям. Чужого горя не бывает…
Сложил в ямку всех шестерых и накрыл рукавицами. Воткнул железный штырь возле кошачьей могилы. Бог ли избавил их от мороза и голода в предстоящую зиму, дьявольский ли случай? Котята, зверьё, насекомые и прочая живность - миллионы вас, а то миллиарды. Природа на Земле, на первый только взгляд, кажется, нескончаемой и неисчерпаемой. Да, и сама Земля лишь представляется такой же. Миллиард рублей или долларов представить трудно, но возможно. И у кого-то из людей их сотни этих самых миллиардов. А вот пять миллиардов земных лет трудно поддаются оценке даже для миллиардеров, привыкших считать свои и чужие деньги.
Серка между тем исчезла. Казалось, навсегда. Петр Васильевич несколько дней после похорон котят приходил в опустевший сад, и сердце заполняла тоска. Среди насквозь промокших заборов, поникших от дождя ветвей на безмолвных участках, не было видно серо-стальной, под стать осеннему небу, кошки.