Страница 27 из 47
Баня находилась на верху склона, в противоположной стороне от входа, где котята собирались по команде Серки-матери, ожидая прихода кормильца. Котята, раньше увалистые, с короткими лапами и толстыми задами, мешавшими им быстро бегать, к октябрю вытянулись, окрепли и, когда бежали к бане, где их кормили, успевали на ходу устраивать кучу-малу. Они озорно налетали друг на друга, падали, на секунду сцепившись в клубок, но, слыша приближающиеся тяжелые шаги командора, быстро расцеплялись, успевая на прощание шлепнуть друг друга по морде. Забияки догоняли остальных, налетали с разгона на братьев и сестер, образуя на короткое время новую свалку. И так на всем протяжении этих недлинных, но насыщенных возней полсотни метров.
Петр Васильевич лишь посмеивался, замечая, что молодеет при виде этой вечно молодой и кипящей жизни. Прогулки по полтора километра от дома и обратно были полезны для его больного сердца, да и не тяготили они его. «Благое дело делаю», - размышлял он, довольный. Вот такая, кажется, никчёмная цель, и та возвышала его одинокую жизнь.
Серка давала погладить себя только перед едой и только при условии неоднократного повторения её клички.
-Серка! Серка! Серка-бурка – вещая каурка! – говорил Петр Васильевич, наклонившись, чтобы погладить кошку, трущуюся о его ноги.
Надежной приметой того, что она готова принимать ласку, был вертикально поднятый хвост и обхаживание ног кормильца. После еды она, не спеша, удалялась, хвост неся в транспортном, как его называл хозяин, положении: на вершок, не доходящий до земли.
-Серка, - звал Петр Васильевич, - полюбившуюся ему кошку, - и где твоя благодарность? - Напускная обида слышалась в его надтреснутом старостью голосе.
Но Серка, не оглядываясь, медленно, с достоинством уходила по известным только ей неотложным делам.
-Вот ведь эгоистка, - пытался шутить Петр Васильевич, но Серка не обращала внимания на его мольбы.