Страница 43 из 47
-Серка! Это ты меня будишь? Ночное мое животное! Ты почему на меня уставилась? Есть захотела что ли?
Серка вскакивала и задирала хвост трубой в знак согласия.
Кряхтя, Петр Васильевич вставал и шел на кухню. Доставал заранее заготовленный кусок трески или куриную голову. Гремел доской, ножом. Звуки в ночной квартире особенно звонки. А, может, грустны? Сразу и не поймешь.
Ему ли не помнить, как в молодости приходилось вставать к заболевшей дочери. Зябко вздрагивая, разогревал воду, готовил какие-то микстуры, в то время как жена возилась с ребенком, успокаивала, поправляла одеяло, замеряла температуру, щупала лоб. Ну, вот, всё готово.
Иззябнув как в те далекие годы душой и телом, старик выключал свет (кошка поест и темноте) и ложился в постель, уже остывшую. Ворочался. Кошка, то ли позавтракав, то ли поужинав, в знак благодарности вспрыгивала к нему и устраивалась в ногах. На сердце старика теплело. Теперь он боялся пошевелиться, чтобы не беспокоить свою воспитанницу. Неизменяемое положение позволяло успокоиться, глаза закрывались сами собой. «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго», - шептал старик молитву, осторожно крестясь.
Согревшись, оба засыпали, довольные друг другом. Какая-никакая, но живая душа рядом, - думал старик. Пусть маленькая, но есть. Не всё же, как в человеческой жизни, определяется выгодой или жратвой. Наверное, это даже кошка понимает, когда просит ласки и тепла.
16
Вскоре она перестала беспокоить старика по ночам. С режимом еды и отдыха у них всё четко наладилось. Серка, наконец-то, уверовала, что старик не бросит её, и про запас наедаться не надо. Забот же по продолжению кошачьего племени и его воспитанию не предвиделось. Что оставалось ей делать в небольшой квартирке, где всё-то она вынюхала, везде посидела, везде полежала, потрогала все висячие шнуры? Поиграла с ними, подрала в укромных (так ей казалось) местах обои.