Страница 31 из 47
Вдруг тучи раздвинулись, и проглянуло солнце. И под горячими лучами (они всегда горячи, даже осенью, вопреки известной школьной мудрости из букваря - «осенью солнце светит, но не греет») всё вокруг изменилось. Листья могучего дуба за оградой превратились из тёмно-коричневых в золотые, сверкающие слепящим глаза блеском. В розах заиграли переливисто капли утренней влаги, и даже флоксы вздохнули, испустив тонкий и нежный аромат. Вот оно вечное тепло вечной жизни. В этих лучах и в этом не тускнеющем никогда свете.
«Что же меня никто не встречает?» - вновь озаботился Петр Васильевич, доставая куриные головы из пакета. Он выложил их в плошки и поднялся к бане, удивленный в который раз тишиной. Ещё раз огляделся, пытаясь найти причину исчезновения Серки и котят. Как-то не сразу, не вдруг, взгляды, лихорадочно перебегающие с одного предмета на другой, наполнились смыслом и сосредоточились, шаря по земле. Боже, да вот же котёнок, а не смятая серая тряпка. Что с ним? Петр Васильевич наклонился, и острый холодок пробежал между лопатками, знобко отозвавшись в голове. Разбитая в кровь голова неестественно откинулась на вытянутой донельзя шее. Старик наклонился ниже. Из заднего прохода и разорванного живота вываливались кишки. Много кишок.
-О-о-о, - простонал Петр Васильевич. И заторопил взгляд, охваченный страшной догадкой: где-то здесь ещё погуляла зверская смерть. Да, вот он, следующий с разбитой головой и распахнутым животом и остекленевшими от ужаса глазами. Потом ещё и ещё. В узком проходе между баней и забором другого участка упокоились ещё одно тельце. Шестого не видно.
Ошалевший от непонятной загадки старик заторопился в дом, чтобы взять фонарик и проверить кошачье жилище под крыльцом бани.
-Эй, сосед, что-то случилось?
На Петра Васильевича смотрел через сетку забора мужик с участка, напротив, через дорогу.
-Заходи, Федорыч, заходи, увидишь, что произошло.
Семидесятилетний Федорыч лишь недавно появился в этих местах, убежав из Донецка от обстрелов и прочей заварухи, что происходит на Украине. Устроиться, как брат с женой, тоже примкнувшими к нему, в, так называемом, маневренном фонде он не пожелал. Купил за бесценок садовый участок с домиком, утеплил его (деньги, видимо, были) и стал жить-поживать бирюком. По-русски он говорил без акцента, и, кажется, русский мужик, но водилась за ним одна непонятная Петру Васильевичу черта. Или особенность. Когда знакомились и представились друг другу по имени отчеству, Петр попросил:
-Для легкости общения: я – Васильич, ты – Фёдорыч. Идёт?
-Идёт, - согласился новый сосед.