Вика с грехом пополам окончила филологический факультет педагогического института, но ни дня не работала по своей специальности. Хорошим учителем она не смогла быть, так как дети ей были неинтересны. Она знала об этом, но не чувствовала от этого какой-то ущербности и даже не задумывалась – отчего это? С первым мужем она прожила два года. Он был славный парень. Добрый, отзывчивый, но без высшего образования – всего лишь шофер на грузовике, развозящий продукты. Мы со сватами, скинувшись, купили молодым однокомнатную квартиру в кооперативном доме. Тогда еще был Ленинград, и кандидат наук, как я, мог запросто купить, немного напрягшись, квартиру.
Вот ведь судьба или запрограммированная тяга генов – у меня четвертинка еврейской крови, а у жены моей – половина. Мать моей суженой (иначе не скажешь) внушила внучке мысль о неравном браке, и молодые разошлись. С помощью бабушки была ловко разменяна квартира недавних молодых так, что Валентину достался маленький угол в доходном доме ХIХ века. Слава Богу, что не было у них детей. Потом дочь болталась 2-3 года в каких-то референтах и секретарях по частным фирмам, пока не нашла себе бизнесмена средней руки, с которым они живут в той удачно для Вики разменянной квартире.
Дочь практически добилась своей цели. Она нигде не работает, сидит с трехлетним сыном. Мне очень хочется увидеть своего внука, поговорить со святым пока еще человеком.
Я знаю: дочь ненавидит меня, видимо, это особая форма ее любви, причины которой в том, что я не сразу разглядел измены жены, а Вика давно была посвящена в это и, возможно, потешалась надо мной, как злые люди часто потешаются над дураком. Плевать, страшнее ненависти лишь презрение, а оно мне не грозит. Окружающие знают мне цену, и я всегда найду в себе достаточно мужества и сил, чтобы противостоять ненависти.
И проявлением такого мужества стал мой отъезд в Швейцарию, в чужую страну, где меня ждала любящая женщина. Я не стал судиться-рядиться и бросил все и всех. Всех!? Были у меня друзья школьные, студенческие, университетские. Мне удавалось сочинять неплохие песни, охотно распеваемые студентами моей группы во всевозможных походах в близкую и прекрасную Карелию… Сейчас больно вспоминать об этом.
Мне очень хотелось посмотреть на малыша. Очень.
Встреча с дочерью несла в себе киношный отсвет. Она не спросила даже, кто звонит. Молча открыла дверь и отступила в сторону. Хотелось сразу же повернуться и уйти, но я нашел спасительный, насмешливый тон.
- Здравствуй, милая доченька! – с чувством произнес я, закрывая за собой дверь, будто я пришел за забытыми вчера очками.