Всю оставшуюся неделю с русскими я был собран и деловит, как автомат. Даже не было ни единой мысли еще раз рассмотреть предложение Валентины. Я только поглядывал иногда на нее, но она не делала никаких попыток встретиться глазами. Встречаться глазами страшнее, чем встречаться лоб в лоб.
В предпоследний день перед отъездом меня удивил тот русский, две недели не снимавший бордовый пиджак. Он прямо сказал, что главное отличие в государственной политике России и Швейцарии заключается в реальной заботе швейцарской власти о нуждах и здоровье простого народа за счет создания действующих финансовых механизмов помощи и отсутствии таковой в России. Напомнив в качестве примера рассказ чиновника из Buwal об организации переработки отходов, сделал вывод: хорошая власть думает о будущих поколениях, а плохая только о себе и полноте своих карманов. Вернер после моего перевода внимательно и с нескрываемым одобрением посмотрел на выступающего. Мне тоже было приятно, что есть еще в России истинные патриоты, понимающие великую причину невзгод России. Кстати, для этого вовсе не нужно ездить за границу, надо лишь анализировать не слова, а факты, внимательно глядя на происходящее вокруг.
Наступил час прощания. Опять Клоттен. Аэродром и больная память.
Русские хлопотали со своими пожитками и в мыслях уже были на Родине. Я был уже никому не нужен. Как вдруг в этой суете я встретился глазами с Валентиной. Видно было, что она волнуется, но все же первой начала разговор, несмотря на болезненность моего недавнего отказа.
- Не скучай, - сказала она, - и не грусти, хотя забот и грусти, я почему-то чувствую, у тебя будет много.
- Вероятно, - неожиданно для самого себя согласился я, - очень даже вероятно. Жизнь – это не сплошное удовольствие, скорее, наоборот. Извини, если что не так.
- Прощай, будешь в России, не ищи, или я разочаруюсь в тебе.
- Не буду. Прощай.
Вот и все. Казалось бы, верная возможность вернуться на Родину исчезла и вряд ли представится вновь. Через три часа они будут в Москве. Я сам выбрал свой путь и остаюсь здесь, в центре Европы. А может уехать на родину отца, в глухую деревню Нижегородской области, пока не принял швейцарское подданство? Там жива его родная сестра, там двоюродные братья помогут купить домишко, и заживу я трудами собирательства и охоты.