- Зачем тебе дом, если ты живешь со мной? – ответила она с заметной долей иронии.
- Вдруг, я тебе надоем, и ты выгонишь меня, будет куда приткнуться, - попытался я отшутиться.
- Не умеешь ты шутить. Мое чувство не обманешь: я в твоей жизни случайный эпизод, не более.
- Вот опять ревность. Вы, женщины, готовы третировать мужчин даже за любовь к Родине, - серьезно ответил я.
- Genug, - сказала она, а потом перешла на русский:
- Поехали завтра на гору Риги-Кульм? Покатаемся на лыжах и заночуем в местном отеле. Я соскучилась по тебе. Ты еще не надумал бросать меня немедленно?
За 10 прожитых вместе лет мы не раз катались на горных лыжах. Она знала о моем профессиональном интересе к этому виду спорта, и при ощущении натянутости отношений всегда звала меня в горы, в которых я отходил душою.
На электричке мы доехали до городка Гольдау, где пересели в вагончик зубчатой дороги, поднявшей нас на высоту1800 метров. Остроумное изобретение – поместить под дно вагончика шестерню. Цепляясь за прорези в стальной ленте, прибитой к шпалам между рельсами, она тащит состав из четырех вагонов по склону в 60 градусов.
Три дня мы отдыхали на Rigi-Kulm. Это были прекрасные дни: солнце, чистый снег, поцелуи, жаркие ночи, полное взаимопонимание. Как второе счастье. Оно бывает?
Риск – суть моего «Я». Ох уж этот риск! Он часто спасал меня, но он же был причиной всех моих травм. Другой затормозил бы осторожничая, а я мчался. Я жил по принципу героя Ива Монтана, автогонщика, сказавшего: «Там, где другие снижают скорость, я добавляю газ».
Напоследок я решил скатиться еще раз. Этот злополучный, последний раз! Отскочившая лыжа от упавшего впереди и сбоку «чайника», казалось, успеет запросто уйти с моего направления. Я наблюдал ее движение и не сбавлял скорости. Подпрыгнув на приличной скорости на бугре, уже в воздухе увидел ее, неожиданно застрявшую в снегу, и у меня похолодело сердце. Попытки удлинить полет ни к чему не привели, я приземлился на нее. Кто вылетал на скорости из седла велосипеда, врезавшегося в преграду, представит, что со мной произошло. Инерция ломала меня, крутя и вращая метров двадцать. Очнувшись, я не сразу почувствовал боль и попытался встать в горячке, но тут же упал, чувствуя, как боль вползает в каждую клетку. Я терпел ее, не закрывая глаз, как учила меня врач, маленькая худенькая женщина с тонкими чертами лица и затемненными очками в пол-лица. И будто в эти очки я увидел бездонное почерневшее небо без единого облачка, не мешающего заглянуть в свое будущее. Оно оказалось мрачным, с легко предсказуемым концом. Я жевал снег, чтобы остудить страдания, дожидаясь санитаров, дежуривших у подножия горы.