- Боже, упаси. Все народы хороши, а в каждой семье не без урода. И вот что интересно: русских всегда представляют в негативном виде. Каких-нибудь отдельных русских «уродов» делают типичными для всей нации. Даже патологическая жестокость немцев в годы фашизма, имеющая документальное подтверждение, не стала визитной карточкой немецкого народа, и этот реальный факт не был расписан западными СМИ. Русских почему-то не жалеют и не жалуют. Они слывут жестокими со времен Ивана Грозного, замучившего две-три тысячи своих подданных, хотя при этом успешно забывают Варфоломеевскую ночь, одну ночь, унесшую десятки тысяч. Католики и протестанты на Западе до сих пор воюют с оружием в руках, а, например, раскол церкви в России давно забыт.
- Ты, как все русские, очень политизирован.
- При чем здесь политизация? Обидно за Россию. Возьми недавний пример, свидетелями которого стали Швейцария, Германия и только отчасти Россия, которую отодвинули, хотя именно ее граждане погибли из-за неквалифицированных действий неумного Петера Нильсена, авиадиспетчера швейцарской фирмы «Скайгайд». Он почему-то сделал покаянное заявление немецкому журналу, а не русскому. Почему? Разве немцы погибли? Потом этот шум насчет незнания русскими английского языка. Выяснилось, что русские знали English, но никто уже не извинялся. Правовое государство?! Русские просто более порядочны. Если замараются, то в большинстве случаев, признают свои ошибки, а не крутятся, как ужи под вилами. Наверное, поэтому и выглядят дураками в глазах расчетливых европейцев.
- Ужи под вилами - это интересно. Надо записать эту идиому.
- Контора пишет, - недовольно буркнул я, успокаиваясь.
- Я все больше прихожу к мнению, что жить в интернациональном браке нелегко, и вроде мы с тобой не ссоримся серьезно, но тем не менее у нас разные отношения к самым простым вещам. Но этот разговор считаю прямым следствием твоего тесного общения с русской группой. Сейчас я даже жалею, что нашла тебе эту работу.
- «Ничего, родная, успокойся, это только тягостная бредь», - примирительно прочитал я стихи Есенина и обнял самую родную немку в мире.
Я хотел лечь вместе с Хильдой, но она отказалась:
- От тебя пахнет водкой.
- Закуска неважная была, - в тон ей ответил я.